Кавказский принц - Страница 81

При наличии органа вроде не к ночи будь помянутой Госдумы императору необходимо право отклонять любую кандидатуру туда и любой законопроект оттуда с формулировкой «противоречит государственным интересам». Вот тут придется попотеть, чтобы эти формулировки казались ограниченными массой условий, а на деле могли применяться в любой момент. Нужны, то есть, хорошие юристы и хорошие демагоги.

А остальные фунции монарху не обязательны, их вполне можно ограничить. Типа строго запретить запивать свежие огурцы парным молоком и ковырять в носу на заседании кабинета министров.

Во исполнение этих пунктов понятно, что губернаторы должны назначаться царем. Их немного, они подотчетны ему и могут лично отвечать за работу своей шкурой. А вот ниже, на уровне земств, должна быть выборность. Да, у губернатора будут какие-то права типа вето и отвода кандидатов, но строго в рамках конституции. И в той же конституции будет прописано, что первые три класса табели о рагах выходят из общей юрисдикции и попадают под императорскую. То есть чтобы повесить коллежского регистратора, нужен суд. А канцлеру достаточно будет того, что монарх после чая скажет начальнику соответствующей службы что-нибудь вроде «знаешь, мне что-то вон тот последнее время не очень нравится…». Да, тут возможен произвол, и в отдаленной перспективе надо будет придумать какой-то механизм его ограничения. Но сейчас любой произвол одного будет куда лучше имеющегося произвола неисчислимой чиновничьей своры. Правда, при такой системе тезис «дворянство – опора трона» потеряет актуальность. Так он ее давно уже по факту потерял, не страшно. Опираться придется на народ, то есть, поначалу, на солдат и активную часть крестьянства. С буржуазией не очень ясно, вряд ли экономическая свобода при отсутствии политической вызовет в этой среде единодушный восторг, но какая-то часть поддержит, факт.

Через днь я снова принимал высокую гостью в своем кабинете.

– Краткая преамбула, – сказал я, кладя перед ней документ, – в том, что сейчас царь ограничен только своей коронационной присягой. Вне ее у него масса прав, в большинстве своем для управления государством совершенно лишних. Вот их я и предлагаю ограничить конституционно, а особо ненужные даже строго-настрого, на радость либеральной публике. А действительно необходимые, наоборот, усилить, путем их закрепления в той же конституции, а главное – создания механизмов их беспрепятственного применения. Читать документ надо здесь, вы уж извините, выносить такое отсюда нельзя.

– Хорошо, – согласилась императрица, доставая из сумочки очки.

– Не буду висеть у вас над душой, – сказал я, вставая, – когда я вам понадоблюсь, нажмите вот эту кнопку.

Я вышел в соседнюю комнату, которая объединяла в себе столовую, библиотеку и пункт наблюдения за кабинетом. Но пользоваться последним я не стал, во-первых, смотреть и слушать было особенно и нечего, а во вторых, дама была мне в какой-то мере симпатична. Полчаса спустя раздался звонок, и я вернулся к своей гостье.

– Интересный взгляд на проблему, – собщила она мне, – некоторые моменты мне очень нравятся. Но некоторые – простите, весьма не очень. Ближе к делу я ознакомлю вас со своим видением этого вопроса. Однако не пора ли нам перейти от стратегии к тактике?

– Давайте перейдем. Как раз сейчас, насколько я в курсе, в правящих кругах Англии и финансовых – САСШ принято решение о том, что нужна русско-японская война. Кстати, в прозретом Старцем будущем она была, и Россия ее с треском проиграла. Вот я и предлагаю активную фазу привязать к этой войне, а до того потихоньку внедрять в сознание нужных людей мысль о несоответствии Николая высокому предназначению главы России… Алису надо обрабатывать отдельно. Да, сейчас у меня есть на нее какое-то влияние, и к Маше она благоволит, но это мгновено кончится при первом же намеке об отречении. А вот если потихоньку, исповодь, создать у нее преувеличенное впечатление о близости революции и о ее ужасах… Типа всех зарежут, сразу! Детей в первую очередь! Спасения нет! И постоянно нагнетать напряженость. А в нужный момент пусть кто-то не относящийся к нам намекнет: спасения НА ТРОНЕ нет… а так оно есть.

– Неплохо, Георгий Андреевич, прямо скажу, не хотелось бы мне иметь вас в числе своих врагов.

– А зачем же врагов? – удивился я. – Наоборот, неплохо было бы с вами подружиться, даже…э-э-э… во всех смыслах. Я ничего особенно неподобающего не ляпнул?

– Пока нет, – рассмеялась императрица, – посмотрим, что дальше будет. Пожалуй, надо немного отойти от прозы жизни и вспомнить, что сейчас праздник. Вы собираетесь как-нибудь развлекать дам?

– Давайте, я вас на самолете покатаю, – предложил я. – посмотрите, как выглядит наша страна с высоты птичьего полета. Георгиевск с Серпуховом – ладно, а вот Москва – это красиво. Хотите? Вас – это я имею в виду только вас, без Ольги, ей сначала надо нервы в порядок привести, а потом летать.

Весь следующий день я пахал, как папа карло – салон «Пересвета» нужно было превратить в одноместный, но сильно повышенной комфортности. Не один, конечно, с помощниками, но тут был не тот случай, когда всю работу можно свалить на подчиненных. Кабину изнутри обклеили ковролином, поставили нормальное кресло, столик, а заодно и бар с коньяком, водкой, сухим вином и безалкогольным пивом для меня (я многократно предупреждал народ, что лично прибью любого, появившегося под градусом не то что в воздухе, а даже на аэродроме, и не собирался сам нарушать это правило). Из современой Москвы я притащил стаканы с магнитами в донышке и каталитический обогреватель. Моторы были спешно дооборудованы глушителями, вместо касторки использовалась двухтактная мотюлевская полусинтетика с запахом клубники. На ручку и педали были поставлены демпферы. Дело в том, что «Пересвет», подобно У-2, мог летать с брошенным управлением, и демферы позволяли в этом случае уменьшить отклонение от курса. Уже под вечер я облетал преображенный пассажирский лайнер, все было нормально. После посадки Маша украсила самолет большой надписью «Борт N1».